В июльской книжке «Современника» (1854) появилась статья Н. Г. Чернышевского «Об искренности в критике». Ее можно назвать программой, направленной против консервативной и либеральной критики, против беспринципности и ухода от вопросов современной действительности. Развивая традиции Белинского в новых исторических условиях, Чернышевский требовал от критика пропаганды передовых общественных идей. Критика должна «служить выражением мнения лучшей части публики и содействовать дальнейшему распространению его в массе»,—писал он.

Продолжает традиции Белинского Чернышевский и в своем капитальном труде «Очерки гоголевского периода русской литературы», опубликованном в «Современнике» за 1855—1856 годы.

В девяти главах Чернышевский излагает историю русской журналистики 30—40-х годов. С чувством благоговения вспоминает он Герцена и его друзей, зашифровав их безобидным для цензуры названием «кружок Станкевича».

Огромное значение отводит Чернышевский критике Белинского, воодушевленной идеей служения народу, проникнутой неподдельным патриотизмом. «Любовь к благу родины была единственной, которая руководила ею, — пишет Чернышевский. — Человека, который был органом этой критики, невозможно не признать гениальным».

В первых четырех главах Чернышевский не имел возможности даже назвать запрещенное имя Белинского. Он пишет о нем как об «авторе статей' о Пушкине» или о деятеле «критики гоголевского периода». Чернышевский не замалчивает недостатков и заблуждений Белинского в процессе сложной духовной эволюции критика. Но главное, за что ценил он своего предшественника, — это его страстный поиск путей к революционному преобразованию действительности. Чернышевский считал необходимым дальнейшее развитие именно этих традиций в соответствии с новыми задачами освободительного движения в России.

Деятельность Чернышевского и была новым этапом в развитии материалистической эстетики.

В «Очерках гоголевского периода» он развивает тезис диссертации о воспитательном воздействии искусства, в частности художественной литературы, на умственное и нравственное развитие человека.

В своей эстетической теории Чернышевский выдвигает вопрос о роли передовых идей в искусстве. О том же он говорит и в своих литературно-критических статьях. Лишь те направления литературы достигают блестящего развития, «которые возникают под влиянием идей сильных и живых, которые удовлетворяют настоятельным потребностям эпохи».

Таким направлением Чернышевский считает реализм. Он видит его воплощение в творчестве Пушкина, в заслугу которому ставит сближение литературы с жизнью, с народом. Сила таланта в правде, писал Чернышевский, восхищаясь правдивостью изображения Пушкиным жизни различных сословий. Пушкин, по мысли Чернышевского, «первый возвел у нас литературу в достоинство национального дела», достигнув высшего уровня художественного мастерства.

Чернышевский нанес решительный удар по либеральной и реакционной критике, пытавшейся использовать имя Пушкина в борьбе против сатирического гоголевского направления.

Вместе с тем Чернышевский отмечал, что после Пушкина началась новая эпоха, требующая нового направления — обличительного. Главой этого направления Чернышевский называет Гоголя. «Должно приписать исключительно Гоголю заслугу прочного введения в русскую изящную литературу сатирического — или, как справедливее будет называть его, критического направления... За Гоголем остается заслуга, что он первый дал русской литературе решительное стремление к содержанию, и при том стремление в столь плодотворном направлении, как критическое. Прибавим, что Гоголю обязана наша литература и самостоятельностью...» Особенно высоко Чернышевский ценил в Гоголе самобытность и умение пробуждать чувство национальной гордости за свой народ.

Вместе с тем Чернышевский не закрывал глаза на слабые стороны мировоззрения Гоголя, отразившиеся в «Выбранных местах: из переписки с друзьями». Если, по словам Чернышевского, Гоголь был первым писателем, который «научил нас знать наши недостатки и гнушаться ими», если он нарисовал отвратительную картину крепостнической России, то все-таки он не осознал до конца, из каких источников возникают безобразные факты, потому что Гоголю была свойственна ограниченность политического кругозора. Чернышевский, говоря о Гоголе, подчеркивал, насколько важно для художника передовое мировоззрение.

Творчество Гоголя не было для Чернышевского конечным этапом в развитии русской литературы. Жизнь требовала от писателя более последовательного служения освободительным началам, выдвинула деятелей литературы более высокого идейного уровня. Их произведения были проникнуты революционно-демократическим духом, и они подняли критический реализм на более высокую ступень. Это были Некрасов и Салтыков-Щедрин.

Наиболее близким себе по духу Чернышевский считал Некрасова, видел в нем создателя подлинно народной поэзии, отразившей чаяния угнетенных трудящихся масс. Некрасов показал лучшие черты русского народа, беспощадно срывал маски с его врагов — либералов и реакционеров.

Чернышевский не написал специального исследования о Некрасове. В «Современнике» ему неудобно было посвящать поэту отдельные статьи, так как Некрасов был редактором этого журнала. Чернышевский мог ограничиться лишь перепечаткой в журнале отдельных произведений поэта, но в переписке Чернышевского, в его воспоминаниях мы встречаем отзывы о поэзии Некрасова, которые свидетельствуют о том, как ценил Чернышевский поэта. В лирике Некрасова он видел высочайший образец поэтического мастерства. «Такого поэта, как Вы, — писал Чернышевский Некрасову 5 ноября 1856 года, — у нас еще не было».

Из вилюйской ссылки в 1877 году Чернышевский просил передать умирающему Некрасову прощальные слова: «Я убежден: его слава будет бессмертна... вечна любовь России к нему, гениальнейшему и благороднейшему из всех русских поэтов».

Книга Салтыкова-Щедрина «Губернские очерки» вызвала в Чернышевском огромный интерес своей правдивостью. Критический реализм Щедрина содержал то, чего недоставало Гоголю. В этой книге не только разоблачались гнусные факты российской действительности, не только был вынесен приговор ей, но и вскрывались социальные истоки узаконенных безобразий. «Никто...—писал Чернышевский, — не карал наших общественных пороков словом более горьким, не выставлял перед нами наших общественных язв с большею беспощадностью». В отличие от Гоголя, Щедрин «очень хорошо понимает, откуда возникает взяточничество, какими фактами оно поддерживается, какими фактами оно могло бы быть истреблено», — пишет Чернышевский. «Благородной и превосходной книгой» назвал он «Губернские очерки».

Революционные демократы ставили перед литературой задачу изображать народ как силу, способную к революционному преобразованию жизни. Как ни велико было сочувствие Гоголя народу, в его творчестве все же сказывалась ограниченность взглядов писателя, недостаточное понимание возможностей народа. Глубина обличительного гоголевского направления не была соединена с верой в революционную силу народных масс.

Между тем возникновение революционной ситуации в России показало, что народ преодолевает вековую отсталость и начинает активно участвовать в освободительном движении. Если прежде писатели ограничивались выражением сочувствия народу, пытались только возбудить сострадание к нему, то революционные демократы Чернышевский и Добролюбов шли дальше сочувствия, считали главной задачей литературы — внушить угнетенным массам веру в свои силы. Нужна была суровая правда без всяких прикрас, чтобы возбудить в народе активное стремление к освобождению.

Вот почему Чернышевский горячо приветствовал появление произведений Н. В. Успенского («Не начало ли перемены?»). В рассказах Успенского были представлены будничные незамысловатые истории, зарисовки народного быта. Но Чернышевский именно в них уловил «правду без всяких прикрас». По меткому определению литературоведа Е. И. Покусаева, пафос статьи Чернышевского об Успенском был в пропаганде идеи революции, в мысли о необходимости создания революционной организации. Чернышевский приводил пример из крестьянской жизни, указывая, что, если смирной лошади дать направление искусной и сильной рукой, «лошадь в пять минут своей горячности передвинет вас (и себя, разумеется) так далеко вперед, что в целый час не подвинуться бы на такое пространство мерным, тихим шагом...» Вспоминая о «народном одушевлении» в 1812 году, Чернышевский превращает рецензию на рассказы Н. Успенского в программную статью идейного вождя крестьянской революции.

Чернышевский сумел критически оценить творчество писателей-реалистов шестидесятых годов, в произведениях которых он выделял прогрессивные стороны, хотя сами писатели принадлежали к правящим классам. Он указывал, что произведения подлинных художников всегда связаны с жизнью, возникают под влиянием передовых идей, ставят большие общественные вопросы. Такие деятели литературы, как Тургенев, были идейными противниками Чернышевского, поскольку их мировоззрению либералов «претил мужицкий демократизм» (Ленин). Но объективно Тургенев выражал протест против крепостничества, насилия, взяточничества, против поругания человеческого достоинства простых людей, и протест этот был близок и понятен революционным демократам.

Чернышевский подверг беспощадному разоблачению либерализм героев Тургенева в статье «Русский человек на rendez-vous». Он писал о герое «Аси»: «Мы не имеем чести быть его родственниками; между нашими семьями существовала даже нелюбовь, потому что его семья презирала всех нам близких». Вскрывая трусость и беспринципность либералов, Чернышевский пытался отвлечь Тургенева от его друзей с либеральными взглядами и консервативной идеологией (Дружинин, Анненков, Боткин). В то же время Чернышевский пытался привлечь автора «Записок охотника» и «Рудина» к постоянному сотрудничеству в «Современнике», потому что ценил его сочувствие к угнетенным, его гуманизм и обличение крепостничества. Разрыв Тургенева с редакцией «Современника» был воспринят Чернышевским как крупная потеря для журнала.

Горячо боролся Чернышевский за Островского, чутко уловив в его комедиях «Бедность не порок» и «Не в свои сани не садись» увлечение славянофильскими тенденциями. Это угрожало реалистическому началу, сбивало драматурга на путь фальшивого толкования действительности, на «приторное приукрашивание того, что не может и не должно быть прикрашиваемо». По мысли Чернышевского, художественность и жизненная правда в искусстве нерасторжимы. «Ложные по основной мысли произведения бывают слабы даже в чисто художественном отношении. Ошибочное направление губит самый сильный талант».

Островский прислушался к голосу Чернышевского: отошел от славянофилов и сблизился с редакцией «Современника», выступил с комедией «Доходное место», которую Чернышевский горячо приветствовал. Борьбу за Островского затем продолжил Добролюбов.

Подмечая все новое, передовое в искусстве, Чернышевский остановил внимание на творчестве молодого Л. Н. Толстого. Он дал доныне непревзойденный анализ толстовских произведений «Детство» и «Отрочество», «Севастопольские рассказы» и «Утро помещика», раскрыл то новое, что внес Толстой в сокровищницу русской литературы, выявил специфические особенности его творчества.

Своеобразие таланта Толстого критик видит в умении проникнуть в духовный мир простого человека. «Он умеет переселяться в душу поселянина, — его мужик чрезвычайно верен своей натуре, — в речах его мужика нет прикрас, нет риторики, понятия крестьян передаются у графа Толстого с такою же правдивостью и рельефностью, как характеры наших солдат».

Подчеркивает Чернышевский в Толстом и юношескую свежесть «нравственного чувства». Он угадал типичную особенность личности и творчества Толстого вообще, которая сказалась в его последующих исканиях. Чернышевский узрел в молодом Толстом выразителя народных идей и настроений, защитника миллионов русского крестьянства.

Восторженно отзывается Чернышевский о Толстом как о живописце, умеющем «уловлять жизнь в природе», то есть говорит об умении писателя не только изображать результаты психического процесса, а описывать и самый процесс духовной жизни человека. Это для Чернышевского очень важно, потому что дает «прочную основу для изучения человеческой жизни вообще, для разгадывания характера и пружин действия, борьбы страстей и впечатлений», Чернышевский высоко оценил в Толстом писателя, умеющего раскрыть «диалектику души».

Свою статью о Толстом Чернышевский заключает пророческими словами: «Этот талант принадлежит человеку молодому, с свежими жизненными силами, имеющему перед собою еще долгий путь — многое встретится ему на этом пути, много новых чувств будет еще волновать его грудь, многими новыми вопросами займется его мысль, — какая прекрасная надежда для нашей литературы, какие богатые новые материалы жизнь даст его поэзии!»

Возглавив борьбу революционной демократии с крепостниками и либералами, поддерживаемый Добролюбовым, Некрасовым и Салтыковым-Щедриным, Чернышевский стремится объединить силы революционного подполья для подготовки к штурму самодержавия.

Осенью 1861 года в Петербурге было создано тайное общество «Земля и воля» — первая крупная подпольная организация разночинского этапа русского освободительного движения. Идейным вдохновителем и глубоко законспирированным руководителем общества был Н. Г. Чернышевский. Членами общества «Земля и воля» были близкие друзья и соратники Чернышевского: братья Николай и Александр Серно-Соловьевичи, А. А. Слепцов, Н. Н. Обручев и другие. Современники вспоминали о «целой сети кружков, разбросанных по России и руководимых из Петербурга Н. Г. Чернышевским». Общество «Земля и воля» видело свою главную задачу в руководстве крестьянской революцией, целью которой было уничтожение самодержавия. После этого, согласно программе «Земли и воли», должен был состояться созыв Народного собрания из выборных народных представителей. «Земля и воля» поддерживала польских демократов, боровшихся за независимость Польши. Под идейным влиянием Чернышевского находились мужественные и отважные польские революционеры Ярослав Домбровский, Зигмунд Падлевский, Валерий Врублевский и многие другие.

Вся деятельность Чернышевского в «Современнике» была направлена против самодержавия и крепостничества. «Современник» ко времени революционной ситуации в России 1859—1861 годов занял положение прочно установившегося штаба революции в Петербурге. Но царская цензура была настолько свирепа, так уродовала и искажала лучшие произведения защитников народа, что революционные демократы решают «уйти в подполье». Соратниками Чернышевского были написаны прокламации «К молодому поколению» (Н. В. Шелгуновым с М. Л. Михайловым), «К солдатам» (Н. В. Шелгуновым), «Молодая Россия» (П. Г. Заичневским и П. Э. Аргиропуло) и другие.